Всех праздником Победы. Весь день беспокоила мысль о теракте. Ведь с них станется. Спасибо полиции, гвардейцам и спецслужбам. Спасибо, мужики
22.00 27 ноября 2009 года сидел я с товарищами в разлюбезном кабаке "На горе", с настроением употребить кружечку-другую светлого разливного имени "Афанасия Никитина". Хотелось смягчить переход от дежурства "вчера" перед дежурством "завтра".
Что-то обсуждали, о чём-то шутили.
Как вдруг... позвонил диспетчер скорой помощи, несравненная Ольга Николаевна.
- mucuhito, будь на связи, лучше всего дома.
В Лыкошино поезд с рельс сошёл, кажется есть пострадавшие. Шеф(зав.скорой) велел всем быть на готове!
Ну, вовремя, конечно! Попрощался с товарищами, сказал, что расскажу потом чего и как. Пошёл неспешно домой. По дороге позвонили ещё раз:
- бегом на станцию! Все бригады (в количестве 4х) уже уехали к месту схода поезда! Формируют резерв, шеф ждёт тебя с собой!
Бегу! Вроде и конец ноября, а снега нет. Слякотно, грязно. Несусь домой расплескивая лужи, там форма потеплее и ботинки "говнодавы". Раздевался на бегу в подъезде, в форму и боты впрыгнул на манер бравых пожарных. 5 минут бодрой рысью и я у родимой станции скорой помощи.
Наш "желток" Ducato уже под парами! Водитель деловито попинывает колёса, шеф сфинксом замер в кабине. Напарница вместе со старшим фельшером несут мешок с перевязочным материалом и дополнительные укладки! Из тёплого отпуска, от парковки бежит фельдшер Константин. Увидел по ТВ, что случилось страшное и сразу кинулся на работу. Он то и объяснил на ходу, что произошла полноценная катастрофа с большим количеством пострадавших.
Запрыгиваем в машину и мчимся, будоража засыпающий городок пересверком маячков!
Около 23.00, не доехав километра 2 до места крушения, на подъёме в горку наш Fiat садится брюхом в грязь и отчаянно буксует.
Дорог к ж/д путям особо нет, так только дрянь-грунтовка, жидкая от дождей и расхлябанная уже проехавшими машинами скорой, МЧС, полиции и путейцами.
Толкали вдвоём с Костей, потом и доктор подошёл, да и напарница тоже. Не вышло!
Нагрузили на себя с машины, что смогли и пошли пешком. Через метров 200 нас догнал УАЗик МЧС, забрал шефа и напарницу с основными укладками. Уже вдвоём, по грязи, навьюченные носилками, шинами и мешком с бинтами топали мы до места.
К тому моменту, когда мы подошли, железнодорожники уже наладили освещение почти на всей площади зоны ЧС.
Стало известно, что часть первых пострадавших уже на пути в нашу Бологовскую ЦРБ, некоторые разбежались по лесу и вдоль путей, но остаются ещё люди в вагонах.
Искореженые вагоны, разбросанные обломки, одежда. Два тела накрытые брезентом. Милиционеры из ЛОВД в оцеплении, монтеры пути и электроподстанции снующие во все стороны, редкие МЧСники... и совсем непонятно куда нам идти и что делать.
Внезапно нашёлся шеф, в сопровождении спасателя! Организовали группу из нашей бригады, 4 пожарных и 2 милиционеров. Поступила информация, что в 3 вагоне есть пострадавшие в тяжёлом состоянии. Идти пришлось почти километр по путям. Вагон сбросило с рельс и стоял он немного накренившись.
С помощью пожарных мы забрались в тамбур, где нас ждали проводники. В ожидании медиков и спасателей они оказывали первую помощь. Одна из пассажиров лежала в проходе между кресел, как выяснилось у неё была травма позвоночника, мужчина с раной на голове от нашей помощи отказался. Сказал, что с ним всё будет хорошо. Двоих мы забрали на носилках. К этому моменту в помещении электроподстанции организовался полевой медпункт.
Всё, что происходило на медпункте слилось в калейдоскоп из людей, ран, капельниц, бинтов, шин. Пожилой мужчина потерявший жену, молодой крепкий парень плачущий над телом брата, женщина в шикарном пальто помогавшая нам накладывать шины и повязки. Бок о бок мы работали с коллегами из Боровичей, Валдая, Вышнего Волочка, Удомли, отрядом Центроспаса, МЧС всех окрестных областей, военными. К 6 утра мы передали последних пострадавших ребятам из военного госпиталя.
В 7 я был дома... в 8.00 вышел на дежурство.
Такой вот я в 2009 году.
Дедушка в скверике пейджер нашёл
Сунул в штаны и на выход пошёл.
Импульс послал на взрывчатку Моссад.
Дедушкин хер улетел в Ашхабад. )
…
Извините, детство вспомнил. ))
Работаю курьером Яндекса, хожу с термокоробом
Короб этот весьма вместительный, неизвестно что можно там проносить. На том же Авито запросто можно купить его с униформой Яндекса
Выводы по торговым центрам спустя несколько дней с начала инцидента:
1. Ривьера на Автозаводской 18
Число охранников на каждый вход увеличилось вдвое - по два охранника теперь. Каждый раз проверяют короб
Раньше охранники тут через раз проверяли(некоторые просто рукой махали, мол проходи), теперь проверяют постоянно
Оценка: отлично
2. Ереван Плаза на большой тульской 13
Из 5 посещений лишь один раз попросили показать содержимое короба
Охранники не стоят у выходов, постоянно флиртуют с другими мужчинами
Оценка: плохо
3. Обувной ТЦ на Автозаводской, мастеркова 6
Как сидели охранники на стуле и ничего не делали, так и сейчас также
Оценка: ужасно
4. ТЦ гагаринский, Вавилова 3
Проверяют короб курьеров
Оценка: хорошо
5. ТЦ Рио на большой черемушкинской 1
С основного входа курьеров не пускают, через служебный вход ТЦ
Охраны там нет, любой может зайти и на лифте доехать куда надо
Оценка: ебаный ужас
6. ТЦ глобал молл на ленинская Слобода 16с2
Один раз проверили, в остальные раз 5 не проверяют. Такая же безалаберная работа, как и раньше
Оценка: ужасно
В других тц пока не был. Если пост окажется интересным, сделаю потом и по другим ТЦ
Здравствуйте! Я, как и все в нашей стране, да и многие за рубежом, скорблю о погибших и раненых в этой бойне. Соболезную их родственникам.
Целый день читаю посты, комментарии и удивляюсь, какие же странные (если не сказать больше) люди попадаются в комментариях. Пошли посты о пацанах гардеробщиках, которые помогали людям выйти. Господи! Чего я только не начитался в комментариях:
- да какие там они герои;
- на крови хайпануть решили;
- герой тот, кто гранату грудью накрыл;
- подумаешь, на выход указал, то же мне герой...
И многое другое в том же духе.
Вы серьезно?
Не забывайте, что эти пацаны, фактически, ещё дети. Но они не испугались, не паниковали. По мере своих возможностей помогали людям выбраться из этого ада. Спасли около сотни человек. Не в их возрасте гранаты грудью закрывать. Конечно они герои.
Насчет хайпа. Дети ещё не отошли толком от пережитого. С чего вы взяли, что эти ролики их инициатива? Накинулись на Ислама за то, что он миллион от Моргенштейна получил (и получил ли, ещё вопрос). По моему мнению хайпажеры те, кто сейчас этим детям, на публику, деньги кидает. Хотели бы помочь ребятам, дали бы всем. Пусть не столько, но поровну. И молча, без понтов на весь интернет, как это Моргенштейн сделал. Он играет на публику, причем грубо, считая других идиотами. Вернутся хочет. А пацан виноват? Он себя в "каждый утюг" засунул? Не цепляйтесь к детям, оставьте их в покое. Они действительно герои.
И да, спасибо взрослым, кто был на рации и помогал детям вывести людей.
Мира всем и добра.
Сейчас будет много громких слов и лозунгов. "Не забудем, не простим". И усиленные патрули на улицах. И ежечасные доклады про пойманных террористов. И жёсткие фото задержания. И прочая и прочая. Только эти лозунги будут говорить те-же люди, которые создали безконтрольную миграционную ситуацию. А в патрулях будут те-же люди, которые за 5000 отпускают иностранца без регистрации. А докладывают о поимке террористов те-же люди, которые годами "не замечают" проникновение и пропаганду терроризма среди определённых групп людей. Так что пройдёт пару дней и все станет как прежде. Потому что бизнес. Бабло всегда побеждает.
Наверное, все уже в курсе, что прошлой ночью произошёл теракт в Москве. Перед концертом группы Пикник несколько людей с оружием (от 3 до 5 по разным данным) зашли в Крокус Сити Холл, открыли стрельбу, подожгли и взорвали зрительный зал. Всё это есть в новостях, например тут: https://www.rbc.ru/society/23/03/2024/65fe7dcf9a794771f7c122... или тут: https://m.vz.ru/news/2024/3/23/1259625.html?utm_source=yxnews&utm_medium=mobile&utm_referrer=https://dzen.ru/news/story/ec3ef1d0-84ec-56bc-a269-e22f269a397c
Мой пост не совсем об этом. Я о людях. Вы, которые успокаивали толпу в подвале. И вы, которые на лестнице спускались без давки и толкотни. Вы, кто разбил окно и выводил людей. И те, кто поехал помогать с водой, едой и пледами. Те, кто бесплатно отвёз людей домой или в больницу. Кто стоит сейчас в очередях чтобы сдать кровь. Вы все - настоящие Люди с большой буквы. Я восхищаюсь вами и вашим сомообладанием. Вашей способностью к эмпатии. Спасибо, что вы такие. Спасибо, что вы есть.
Сегодня был Беслан. И завтра. И послезавтра будет.
1-3 сентября 2004 года, возможно, самые жуткие дни в истории современной России. Беслан, школа, теракт, погибшие дети… Об этом очень больно вспоминать. Но и забывать – нельзя.
Так получилось, что недавно я был во Владикавказе на съемках передачи: «О, спорт! Ты жив?». В процессе работы Фердинанд Кибизов, один из тренеров сборной России по конному спорту, рассуждая о самых перспективных спортсменах страны, кивнул на Алана Кусова. И грустно добавил, что он был в той самой школе.
Я не был уверен, что с этим стоит подходить, но после тренировки все-таки узнал у Алана, готов ли он пообщаться. Он улыбнулся и согласился. Тем же вечером мы встретились.
Это был один из самых тяжелых разговоров в моей жизни. По ходу беседы то мурашки бежали, то слезы накатывали.
Особенно удивительно было принимать, что эту ужасную историю рассказывает улыбчивый, оптимистичный и очень добрый парень.
– Я помню все, – начал Алан. – Переходил из четвертого класса в пятый. В тот день почему-то жутко не хотелось идти в школу. Даже маму уговаривал. И знаки были. Например, почему-то автобус не пришел. Мама сказала, что у нас новый классный руководитель – и поэтому все равно надо быть. Пытались вызвать такси, но линия была все время занята. Хотели уже возвращаться домой, да увидели, что сосед выезжает на машине со своего двора. Он и подвез.
Все было как обычно – линейка, музыка. Несут девочку с колокольчиком.
Вдруг пробегают несколько старшеклассников, что-то кричат. А музыка играет, ничего не слышно. Потом видим – за ними бегут с автоматами. Никто ничего понять не может.
С другой стороны подъезжает машина – и оттуда тоже выскакивают эти, с автоматами. Кто-то выстрелил вверх, началась паника. Все рванули в сторону школы.
Я же сделал шаг влево – и в сторону выхода. Уже добежал. В безопасности. И вспоминаю: «Мама»… Помчался обратно. Пришлось разбивать окно локтями, чтобы залезть внутрь.
– Почему все ринулись в школу, а не от нее?
– Думали, там безопаснее. Кто же знал, что у этих уже было заготовлено оружие под полами…
– Ты залез в школу, что дальше?
– Сначала эти сами не понимали, что делать. Людей было больше 2000, и они не ожидали такого количества. В итоге всех загнали в спортзал.
Когда суета прошла, они начали выносить бомбы. Такие прозрачные квадраты, а внутри всякие гайки, болтики, винтики. В это время мамы искали детей, братья – сестер – все оказались раскиданы, и тогда самым важным казалось быть рядом. В итоге мама меня нашла. Предложила сесть в одном месте, но мне почему-то там не нравилось. Благо, уговорил ее перейти на другую сторону – к окну.
– Благо?
– Туда, где она хотела сесть, потом прилетел снаряд из танка. Если будешь в спортзале – все поймешь. Там есть дырка в стене. То самое место. И в радиусе 5 м от нее никого не собрали...
– Ты все время сидел с мамой?
– В первый день можно было почти все. Я ходил по школе. Считал их, пытался запомнить лица. Не знаю зачем. Большая часть была без масок. Только четверо главных их не снимали. И знаешь, что важно? Потом говорили, будто эти были только из одной нации. Нет! Там разные были. И даже двое из тех, кто закончил нашу школу. У них был план здания, они участвовали в ремонте.
– Разговаривал с террористами?
– Да.
– Как они отвечали тебе на вопрос: «Зачем?»
– Я спрашивал у одного, почему именно школа. Он говорил, что так требования выполнят на 100 процентов в любой точке мира. А оно в итоге вон как получилось...
Хотя, знаешь, первый день-полтора все было очень спокойно. Они вели себя адекватно и говорили, что скоро нас освободят – как только требования выполнят. «Путин только увидит, что здесь дети – и на все пойдет». Нам это спокойствие тоже передавалось.
– Но потом стало понятно, что выполнять их требования не спешат.
– И на второй день они с каждым часом становились все агрессивнее. Стали выяснять что-то между собой. Там были две шахидки. Они еще в первый день начали ругаться и говорить, что пришли сюда не для того, чтобы убивать детей – сами матери. В итоге в какой-то момент ушли в другой кабинет и там взорвали себя.
– Чтобы не убивать детей?
– Да. Сначала никто не понял, что за шум. Потом вышел один из этих и объяснил: «У нас там одна хлопушка взорвалась»…
На второй день напряжение стало расти. Никого не били, если об этом. Но перестали давать воду. Рядом сидела девочка из второго класса. «Дяденька, можно попить воды?». А он начал раскидывать бутылки. Все смотрели друг на друга, не понимали. «Ссыте – и пейте».
Не представляешь, какая там была духота. Очень много людей, воздуха катастрофически не хватало. Он оставался только в самом низу. Сидишь – нету, и только если ложишься – можно дышать. Маленькие дети кричали, у кого-то поднялась температура, кому-то нужно было запивать лекарства. В итоге через какое-то время люди стали использовать эти бутылки.
– Ты пил?
– Мне мама говорила, но я не стал. Казалось, что лучше умереть.
– Третий день.
– Помню хлопок. Потом выяснилось, что мне пробило легкое. Тогда вообще не знал, что делать. Мама, пока мы лежали, постоянно теряла сознание. И в начале штурма она тоже была в обмороке. А я махал ей – чтобы хоть немного воздуха было. Себе там что-то перевязал, чтобы хотя бы кровь не шла. Чуть замедлил, но ее все равно уходило слишком много, и в какой-то момент я тоже стал терять сознание.
Лежу, смотрю наверх – а там повсюду огонь, свистят пули. Минут через 20 очнулась мама. Весь штурм она была в обмороке. Увидела, что у меня рана, тут же взяла себя в руки: «Все нормально, терпи. Сейчас будем выбираться».
– Это было реально?
– Ты не представляешь, что было вокруг. Мы лежим, а вокруг горы трупов… Потому что прошло 20 минут, и кто мог – побежали. Остались раненые и убитые. Перед нами еще сверху упала огромная хрень, какая-то балка. Маме ногу прижало. Кое-как ее вытащили. Но идти было нереально, пули продолжали лететь. Куда соваться? А ползти через трупы – это только в кино…
В какой-то момент выбили дверь. Мы на всякий случай опустили головы. Слышим, кричат по-русски: «Есть кто живой?». Кричать в ответ не было ни сил, ни смысла – такая суета. Мама догадалась поднять руку. Они с щитками как-то-как-то подошли. Один взял меня, мама следом.
– Нет слов.
– Правда, потом мы потерялись. Маму увезли в больницу Беслана, меня – во Владикавказ. Через день она меня нашла. Убежала. Хотя у нее тоже были осколочные ранения. Их, кстати, нельзя вытаскивать даже сейчас, они где-то в нервах.
– Насколько серьезное ранение было у тебя?
– Что-то гуляло по легкому и дырявило его. Задыхался. Температура под 40. Сделать операцию на месте не могли, но никуда и не отправляли. Повезло, что прилетели врачи из Москвы. И когда увидели мое состояние, кто-то из них начал громко, с матом, ругаться. В итоге через 40 минут меня доставили в Беслан, погрузили в самолет МЧС. 9 сентября привезли в Москву, 10-го сделали операцию. И только 17-го я пришел в себя.
– Был в коме?
– Да. Причем состояние было настолько критичным, что даже маме сказали: «Все»…
– Ты серьезно?
– Меня покрестили. Сказали, что надо, потому что потом будут отключать от аппаратов. И через полчаса я открыл глаза.
– Невероятно.
– Все белое, хочу пить. Пытаюсь встать, а весь в присосках.
Восстанавливался долго. Было осложнение легкого, потом воспаление. Когда смог подняться, неделю пытался пойти. Реально заново учился. Дальше снова лечение – в Чехии, в Италии.
– Помогли с этим?
– Да, полностью. Тогда нам помогали со всего мира.
– С кем-то из переживших трагедию общаешься?
– У меня было 28 одноклассников. Осталось четверо или пятеро. Родители разведены. Отец живет в Беслане, и я, приезжая к нему, часто встречаю кого-то из школы.
– Тяжело их видеть?
– Теперь уже нет.
Да и в самой школе во время захвата у меня не было паники. Я к тому моменту видел много сюжетов про теракты в Норд-Осте, и, наверное, была какая-то внутренняя готовность к чему-то подобному.
А многих захлестывало. Там в первые же часы со всей школы собрали все аптечки – кому-то уколы делали, кто-то что-то пил. Но даже это не помогало.
– С мамой произошедшее обсуждали?
– Конечно.
– Просто бывают моменты, к которым возвращаться не хочется.
– Она там часто была в отключке, и многого не видела. А я в первый день все обошел. И почти все лица запомнил.
– До сих пор помнишь?
– Да.
Когда лежал в больнице в Москве, увидел журнал. По-моему, «Власть». На обложке Путин с закрытыми глазами. И там было про теракт. Начал листать. Внутри были фотки террористов, которых убили. Всех, кто был в том журнале, я помнил в лицо.
И там, на фотках, были еще не все.
– Что у тебя внутри, когда на календаре 1 сентября?
– Да ничего не поменялось. Но каждый год я езжу в Беслан. Только не 1-го, а 3-го. Когда людей поменьше.
– Помнишь, когда впервые туда вернулся?
– Когда приехал из Москвы, первым делом попросил дядю отвезти. Он не хотел, отговаривал. Но мама сказала, что я не отстану, и, если не помочь – сам туда уйду. Дядя сдался.
Там я долго гулял. Мне это было нужно. Еще пытался прокрутить в голове, можно ли было все предотвратить.
– Можно?
– Скорее нет.
Сейчас, когда оказываюсь в школе, воспоминания накатывают сильно, но находиться там могу спокойно. У нас тут проходили сборы, девочки попросили показать, как и что было. Мы 3-4 часа ходили по тем местам. Одна, правда, сразу ушла. Сказала, что пока не готова, и ей там даже дышать тяжело.
– Реабилитация была тяжелой?
– После теракта психологически у меня все было сложно. После операции лечился 1,5 года – в Италии, Чехии. Я практически не разговаривал и был очень вспыльчивым. Пытался не выходить на улицу. Потому что там на ровном месте мог начать нервничать или злиться на что-то. Или зависал – начинал думать, куда в случае чего прятаться.
– Как выглядел твой обычный день?
– Я пытался не выходить на улицу. Рисовал дома, собирал огромные пазлы.
– Как выбрался из затворничества?
– Маме предложили отдать меня в конный спорт, пройти реабилитацию лошадьми. А у меня туда еще парнишка со двора ходил.
Раз пришел – не зашло. Даже не пробовал ничего. Но зачем-то решил приехать еще разок. И вот тогда уже потрогал лошадей – и как-то понравилось. А потом… Ты когда-нибудь скакал галопом на коне?
– Ну если это можно назвать галопом.
– Я даже не могу описать этот адреналин. Особые чувства. После такого уйти невозможно. Сам не заметил, как спустя какое-то время дорос до соревнований. Кибизов вызвал меня на старт. И объявил: этот парень был в школе во время теракта.
Меня тут же снова накрыло. Как будто отключился.
– Снялся?
– Лошадка на меня посмотрела, я ее погладил – и просто отпустило. Вот как рукой сняло. Стал вторым на том старте.
Лошадки меня, по сути, и вытащили. Общался со многими, кто пережил трагедию. И больно видеть, в каком некоторые состоянии. Один приятель мне прямо сказал: я сломлен.
И помочь тут не всем получается.
– Но ты точно не сломлен.
– Я стал сильнее.
– Вспыльчивость совсем ушла? Или временами накатывает?
– Почти не бывает. Меня лошади научили. Вот начинаешь психовать – и она начинает психовать. Все, ничего не получается. Они подарили мне спокойствие.
– В какой момент конный спорт стал для тебе не просто терапией?
– На самом деле, быстро. Уже через месяц начал проситься прыгать – хотел в конкур. Мне говорили, что не готов, баланса еще нет, по-любому упаду. Но я настаивал. Ну, упаду – и упаду. Сяду и дальше поеду. В итоге уговорил. И сразу же получилось.
– Мама была на первых соревнованиях?
– Конечно. Она была на всех стартах, пока я не перевернулся с лошадью на кроссе. А там барьеры не как в конкуре, они не падают. Если лошадка зацепила – летит сама. И мама, увидев это, начала переживать. И чтобы она не нервничала, я попросил ее больше не ходить на соревнования.
– Правильно понимаю, что для существенного прогресса тебе нужен свой конь?
– Получилось так, что у меня лошадь частная, и частник же ее оплачивает. Старты, проживание и питание на нем. Бывает, что Фердинанд Ессович берет на себя что-то. Бывает, выделяют. Сам бы я вообще ничего не потянул. Спорт очень дорогой. Если взять мировой рейтинг, то там Формула-1, гольф и потом как раз конный спорт.
Вот даже если бы у меня была своя лошадь. У нас постой – 20 тысяч рублей. В Москве – 50-55.
– Это на месяц?
– Да. И это просто постой. А еще нужно кормить: зерно, мюсли, отруби. Хорошая амуниция – вообще космос.
– Но жизни без лошадей ты больше не представляешь?
– Бывало, психовал, думал бросать. Но больше двух дней не выдерживал.
– Любые животные – это терапия?
– Да. Но мне лошадь – ближе всех. Она чувствует. И часто пытается помочь. Это трогательно. Когда начинаешь это замечать, все плохое вылетает из головы. Заряжает такой энергией, что тебе приятно находиться рядом с ней и о чем-то негативном не думаешь.
– В прошлом году ты попал в сборную России. Как так вышло?
– Вернулся с турнира из Екатеринбурга. Звонит парнишка из Москвы, мы дружим. «Брат, поздравляю. Ты в сборной». Решил, что он гонит. А тот в ответ присылает фото списка. Подумал: «Вау». Хотя работать мне предстоит очень много.
– Но топ-3 на России уже сейчас – реально?
– Сейчас у нас будет Кубок России. Шансы на тройку – процентов 85. Бывают факторы – например, лошадь в коневозке может удариться, захромает. Это все, турнир мимо. Такое случалось, поэтому сейчас в дороге я сам на посту, все пылинки сдуваю.
– Мечтаешь о международных стартах?
– У меня идет по ступенькам: попал в сборную, выполнил мастера спорта. Хотя путь был сложный. Постоянно спотыкался, чего-то не хватало. Но я не сдался. Теперь ждем, когда откроют границы. Думаю, и там будем выглядеть неплохо.
– На Олимпиаде-2020 в Токио выступали двое всадников из Северной Осетии – Марков и Митин. По уровню ты с ними в одной лиге?
– Недавно мы были на стартах, и Марков сказал, что я резко добавил, скакнул сразу на две ступеньки вверх. Он мне вообще помогает. Да и Андрей Митин. Все помогают! И на Олимпийские игры, конечно, хочется. Никогда руки не опускал и не собираюсь. Буду топить до талого.
– Что у вас по условиям?
– Даже когда лошади у меня были ниже среднего, мы показывали удовлетворительный результат. Вот в 2016-м нам построили манеж – и сразу пошел прогресс.
– О чем ты мечтаешь?
– Главное, чтоб все были здоровы. А в остальном – сложный вопрос...
Я не женат. Но и встречаться сейчас было бы сложно. В 8 я на тренировке. В 18 уезжаю оттуда. Обычно очень уставший. Поэтому, мне, наверное, еще рано.
– Квартира у тебя своя?
– Да. Живем с мамой.
Прямо сейчас больше всего хотелось бы на Олимпиаду. А дальше – будет видно. В любом случае, уверен, все будет хорошо. Добра в этом мире все-таки больше. Я это могу сказать точно.
Полная статья https://www.sports.ru/tribuna/blogs/gamardzoba/3186319.html#supertop-1
19 лет уже прошло...
Слышал о таком.
И вот решив поинтересоваться данным вопросом, прочитал не особо популярную историю.
На словах «терроризм в 90-е» обычно вспоминают Кавказ и вообще южные регионы. Однако после того, как некоторые теракты завершились успехом, захват заложников стал казаться удивительно многим негодяям отличным способом решить свои проблемы. В 1998 году массовый захват заложников произошел в таком месте, о котором едва кто мог бы подумать как о цели террористов – на Новой Земле.
Новая Земля – не тот край, куда обычно переселяются в поисках работы или лучшей доли. Уж очень суровые условия. Однако люди там живут. На островах хватает военных объектов, в том числе ядерный полигон. Именно там и произошло ЧП.
Пятеро матросов с Кавказа служили в техническом подразделении. Репутация у этой компании была плохой – драки, неповиновение офицерам, вымогательство. Но в августе 1998 года орлы долетались – сразу полтора десятка человек написали заявления о том, что у них требовали деньги. Поразительно, но до службы двое из этих деятелей уже были судимы, но это не помешало призвать их в вооруженные силы.
Начинающих бандитов отправили в поселок Белушья Губа на гауптвахту. Там уже сидел еще один матрос, Дмитрий Хозяинов. Этот попал на губу за самоволку. Впрочем, с ним новые насельники гауптвахты быстро подружились.
Дедовщиной было никого не удивить, но тут была такая выходка, что по итогам разбирательства легко было допрыгаться до дисбата. Просто убежать с Новой Земли было той еще затеей – острова посреди Ледовитого океана. И тогда коллективный разум породил «гениальное» решение. Матросики решили захватить оружие, взять заложников и на самолете улететь в Чечню. На дворе стоял 98-й год, Чечня была краем анархии с полевыми командирами, и план казался новым друзьям надежным как швейцарские часы.
Через пару дней томления на гауптвахте всех пятерых отправили на работы – ставить ограду вокруг закрытого поселка, где и находилась «губа». Сопровождал их матрос Евгений Никитин, вооруженный автоматом. Но вооруженный-то вооруженный, этот парень был обычным призывником, никак не ожидавшим того, что произошло. По дороге лидер банды Раидин Бугаев ударил Никитина ломом по голове. Затем у бедняги отобрали автомат и буквально истыкали умирающего его же штык-ножом, ударили раз двадцать. По словам моряка, служившего в том же гарнизоне как раз в 1998 году, выводным вообще запрещалось пристегивать магазин, поскольку работы велись в жилой зоне – что, возможно, и сказалось роковым образом на судьбе матроса Никитина.
На этом месте у одного из террористов, по фамилии Абдуллаев, сдали нервы, и он убежал, чтобы рассказать офицерам, что происходит. Его бы пристрелили без сожаления, но шуметь бандитам не хотелось. Так что они отправились в медслужбу гарнизона. Там они захватили начмеда, подполковника Данилюка, а главное – разжились санитарным «Зилом» с кунгом – матроса-водителя по фамилии Климентьев тоже захватили. За руль посадили одного из своих, и поехали в сторону аэродрома, где как раз стоял Ил-76.
Дорогой им пришла логичная мысль, что с одним автоматом и парой заложников на всех можно и попасться – аэродром военный, и на стволы охраны идти страшно. И тогда они решаются на нечто, отвратительное даже в сравнении со всем, что уже случилось.
Преступники подъехали к школе поселка Рогачево и захватили в заложники директора, педагогов и учеников. Неподалеку от школы в этот момент оказался капитан Исаков. Он заподозрил неладное и зашел в школу. Первое, что увидел капитан – это автомат, наставленный на его дочь. Исакову сообщают требования: оружие и самолет для вылета в Чечню. Вооруженный автоматом бандит по фамилии Мальсагов принялся для острастки палить над головами у детей. В суматохе начмед успел удрать, но его «заменил» контр-адмирал Виктор Шевченко. Он предложил себя в качестве альтернативы детям – но террористы просто забрали с собой еще и его.
В школе учились дети офицеров же, так что оружие террористам выдали быстро – автоматы и пистолеты. По воспоминаниям одного из бойцов, в казарму буквально ворвался их комбат и отобрал пистолет у лейтенанта, чтобы отдать бандитам. В итоге больше полусотни заложников – детей и военных – запихали в грузовик, и двинулись на аэродром.
Какое разочарование – Ил, на котором планировали упорхнуть в Чечню, уже улетел – летчики понятия не имели, что там происходит вокруг аэродрома, и просто по изначально имевшемуся заданию обычным образом улетели незадолго до того, как на взлетку влетел «ЗиЛ», набитый заложниками и бандитами.
Ситуация получилась патовая. В машине дети и вооруженные до зубов преступники. Самолета нет. Между тем, на Новую Землю уже летят люди с континента. К месту событий отправился замначальника Управления военной контрразведки ФСБ адмирал Герман Угрюмов, возглавивший операцию, а из Мурманска поднимается борт с последним аргументом – подразделением регионального отдела спецназа ФСБ.
В начале 90-х в Мурманске сформировали внештатную группу по борьбе с терроризмом – на всякий случай, на фоне резко ухудшившегося положения дел с терроризмом во всей стране. В 1994 году региональные отделы в составе Управления спецопераций ФСК (Федеральная служба контрразведки, тогдашнее название ФСБ) создали уже официально. Теперь офицеры мурманского подразделения «Касатка» летели на Новую Землю. В общей сложности спецгруппа насчитывала около 25 человек.
Пока самолеты находились в воздухе, военные продолжали вести переговоры с террористами. Капитан Исаков уговорил пересадить заложников в автобус вместо грузовика – там теплее. Заодно пообещали горячую пищу и сигареты. Террористы на это согласились, но тут имелся некоторый подвох – в автобус влезало меньше людей, так что некоторых детей отпустили. Бандиты уже понимали, что что-то идет не так. Из банды дезертирует еще один участник – Шамиль Шамхалов. Оставшиеся требуют самолет, обещая иначе расстрелять матроса-заложника. На этого матроса вообще сыпались все шишки – ему в любой непонятной ситуации угрожали отстрелить голову и таскали на рулежную дорожку – якобы на расстрел. Адмирал Шевченко тем временем пытался убедить террористов, что все еще обратимо, пока те никого не убили – про погибшего первым матроса Никитина Шевченко сочинил легенду, что тот ранен, но жив. Террористам организовали еще и прямую линию с президентами Дагестана и Ингушетии (все кроме Хозяинова были оттуда), но переговоры вперед не двигались.
Спецназовцы сумели незаметно покинуть самолет. Оперштаб разместился прямо в аэродромной вышке, и оттуда хорошо видели, что происходит на ВПП.
Некоторое время прошло в разговорах. В самолете остались кроме летчиков сотрудники спецслужб — переговорщики, которые начали размягчать террористов – они вели с Бугаевым и его подручным Мальсаговым разговоры о том, какие негодяи офицеры, и как они несправедливо обходятся с молодыми ребятами – в смысле, террористами. Адмирал Шевченко, присутствовавший при этом разговоре, подыгрывал как мог, посыпал голову пеплом и обещал страшные кары тем, кто довел несчастных мальчиков до преступления. Поразительно, но под эту сурдинку удалось уболтать террористов отпустить детей. Благо, с собой новоприбывшие взяли переговорщика-дагестанца, который всячески давил на чувства землячков. В конце концов, террористов сумели уболтать на просто изумительный вариант – всем предложили продолжать службу в Московской области, от имени ни много ни мало начальника Генштаба. И тут террористы проявили себя как люди не очень высокого ума и сообразительности – они поверили, и захотели только съездить в штаб, чтобы подписать документы и вещи. В итоге Хозяинова оставили при самолете, наказав если что «мочить направо и налево», а трое террористов-кавказцев поехали на уазике в часть.
В штабе их ждали, только не клерки с документами, а группа захвата мурманского спецназа с автоматами. Один из террористов получил пулю в печень, а еще двух, включая главаря Бугаева, взяли живьем.
Хозяинов не знал, что случилось, и все сидел в самолете. Этого деятеля прямо в кабине самолета скрутили переговорщики, само собой, умевшие не только работать языком. О последнем террористе часто пишут, что он сдался без боя, но на самом деле, он поднять руки просто не успел – автомат отобрали раньше. Вся драма началась в 8 часов утра 5 сентября, а к восьми вечера все уже закончилось.
Главарь террористов Бугаев сел в тюрьму на 18 лет. Хозяинов, лично никого не убивавший, получил девять. Еще один преступник, Мальсагов, был признан психически больным и уехал в специализированную психиатрическую больницу для преступников. Дезертировавший из банды Шамхалов получил шесть лет, ну, и пятому захватчику, Шарипову, подстреленному при задержании, достался уже только гроб.
https://www.kommersant.ru/doc/204692
https://dzen.ru/media/alternathistory/zalojniki-na-novoi-zem...
Решил посмотреть в Яндекс-панорамах то самое место где произошёл вчерашний теракт.
Находим на карте Университетскую набережную:
Смотрим панораму:
Вот то самое кафе:
Так, а что там делает этот человек?
Приближаем:
Он там что-то ищет?
Смотрим с другого ракурса :
Приближаем :
А может они ищет это?
🌹 На первом фото — Эльбрус Гогичаев выносит 6-месячную Алёну Цкаеву во время теракта в Беслане, в тот день у неё погибли мама и сестра. Второе фото — спустя 16 лет Алёна пригласила на свой последний звонок своего спасителя!
И конечно же, Эльбрус пришёл. Они улыбались, обнимались, а на последок мужчина прошептал ей на ушко: «Всё у тебя, Алёнка, будет хорошо»
историю, которую нужно вспоминать каждое первое сентября 💔
