Я прекрасно понимаю, что никто не обязан вечно соглашаться со мной только потому, что когда-то сыграл персонажа, которого я создала. Такая мысль столь же нелепа, как если бы я сегодня сверялась со своим начальником двадцатилетней давности, чтобы узнать, какие взгляды мне теперь положено иметь.

Эмма Уотсон и её коллеги имеют полное право придерживаться идеологии гендерной идентичности. Эти убеждения защищены законом, и я ни в коем случае не хотела бы, чтобы кто-либо из них подвергался угрозам увольнения, насилию или смерти из-за этого.

Однако Эмма и Дэн особенно ясно дали понять за последние годы, что считают нашу бывшую профессиональную связь основанием — более того, обязанностью — публично критиковать меня и мои взгляды. Спустя годы после окончания съёмок «Поттера» они продолжают вести себя как неофициальные представители мира, который придумала я.

Когда знаешь людей с их десяти лет, трудно избавиться от чувства определённой заботы. До недавнего времени я всё ещё видела в них детей, которых приходилось мягко подбадривать, чтобы они выговорили свои реплики на огромной и пугающей съёмочной площадке. В течение последних лет я многократно отказывалась комментировать Эмму в разговорах с журналистами — в частности, во время работы над «Судебными процессами Джоан Роулинг». Ирония в том, что я прямо сказала продюсерам: не хочу, чтобы мои слова стали поводом для травли Эммы.

Телеведущий в приложенном фрагменте напоминает о речи Эммы «все ведьмы», и, по правде говоря, это стало переломным моментом для меня. Но куда больнее самой речи оказалось её последствие. Эмма попросила кого-то передать мне записку, написанную от руки, с единственной строкой: «Мне так жаль, что тебе приходится через это проходить» (у неё есть мой номер телефона). Это было в тот период, когда поток угроз убийством, изнасилованием и пытками достиг пика, когда меры моей личной безопасности пришлось серьёзно ужесточить, а я постоянно тревожилась за свою семью. Эмма публично подлила масла в огонь, а затем решила, что одной фразой заботы убедит меня в своей доброте и сочувствии.

Как и многие люди, никогда не знавшие взрослой жизни без подушки из богатства и славы, Эмма даже не осознаёт, насколько она далека от реальности. Ей никогда не понадобится ночлежка. Она не окажется в общей палате государственной больницы. Сомневаюсь, что она бывала в примерочной на главной улице после детства. Её «общественный туалет» — это отдельная кабинка с охранником у двери. Приходилось ли ей когда-нибудь раздеваться в новоявленной «смешанной» раздевалке в муниципальном бассейне? Нуждаться в государственном кризисном центре для жертв изнасилования, который отказывается гарантировать полностью женскую помощь? Делить камеру с мужчиной-насильником, идентифицировавшим себя как женщину?

В четырнадцать лет я не была миллионершей. Я жила в нищете, когда писала книгу, сделавшую Эмму знаменитой. Поэтому я знаю из собственного опыта, что значит для женщин и девочек без привилегий разрушение их прав, в котором Эмма так усердно участвует.

Величайшая ирония в том, что если бы Эмма в своём недавнем интервью не заявила, что «любит и ценит» меня — перемена тона, которую я, честно говоря, связываю с тем, что заметила: модный хор всеобщего осуждения звучит уже не так громко, — я, возможно, так и не решилась бы на такую откровенность.

Взрослые не могут ожидать, что им удастся одновременно прижаться к движению активистов, регулярно призывающему к убийству их подруги, и сохранять при этом право на любовь этой подруги, словно она им мать. Эмма вправе не соглашаться со мной и даже публично обсуждать свои чувства ко мне. Но и у меня есть то же право, и я наконец решила им воспользоваться.

Из X Джоан Роулинг.

«Когда ловят шпиона или изменника, негодование публики не знает границ, она требует расстрела. А когда вор орудует на глазах у всех, расхищая государственное добро, окружающая публика ограничивается добродушными смешками и похлопыванием по плечу. Между тем ясно, что вор, расхищающий народное добро и подкапывающийся под интересы народного хозяйства, есть тот же шпион и предатель, если не хуже». (И.В. Сталин, 1926 год)

Oднажды мoй отeц выcказал пpoнзительную и стpaшную мыcль:

"В главном параде в честь Дня Победы 24 июня 1945 года участвовало десять тысяч солдат и офицеров армий и фронтов. Прохождение парадных "коробок" войск продолжалось тридцать минут. И знаешь, о чем я подумал? За четыре года войны потери нашей армии составили почти девять миллионов убитых. И каждый из них, отдавших Победе самое драгоценное - жизнь! - достоин того, чтобы пройти в том парадном строю по Красной площади. Так вот, если всех погибших поставить в парадный строй, то эти "коробки" шли бы через Красную площадь девятнадцать суток…" И я вдруг, как наяву, представил этот парад.

Парадные "коробки" двадцать на десять.

Сто двадцать шагов в минуту.

В обмотках и сапогах, шинелях, "комбезах" и телогрейках, в пилотках, ушанках, "буденовках", касках, бескозырках, фуражках.

И девятнадцать дней и ночей через Красную площадь шел бы этот непрерывный поток павших батальонов, полков, дивизий. Парад героев, парад победителей.

19 дней...

Задумайтесь.

Гениально!

Американцы начали догадываться, что Джейсон Стейтем — это мем. Журналисты написали огромную статью с расшифровкой самых смешных комментариев россиян под его публикациями. Расследование показало, что популярность «человека-цитаты» настала благодаря фан-группам.

Комментарии под фотографиями Стейтема стали настоящим местом дружбы. Пока российские пользователи пишут цитаты, иностранцы — пытаются поймать вайб и подыгрывают.

Вот их самые любимые цитаты:

— «Ты не ты, а когда ты не ты, ты не ты»;

—«Видел закат? Я поставил его»;

— «Если тебе надоело сидеть без денег, вставай»;

— «Слабый мужчина ищет оправдания, а настоящий мужчина подготовил их заранее»

Телеграм - https://t.me/roflemem/2970

Благодаря Интернету, я узнал, что в мире полно людей, гораздо тупее меня.
И отдельная благодарность Пикабу