Я сегодня ехал в поезде.
На кладбище к бабушке. На похороны попасть не удалось, похоронили без меня и вот я ехал на кладбище.
Стоял в тамбуре, втихарая покуривал айкос и вспоминал, что когда я был маленьким, мой дед часто ездил в Минск в командировки и брал меня прицепом. Иногда одного, иногда с бабушкой. И каждый раз мы возвращались из Минска в Витебск этим поездом. Тогда еще Брест-Ленинград, фирменный, "Звезда".
Помню как ярко и желто светило солнце в окно купе, чай в граненых стаканах с подстаканниками... тогда казалось, что это самый вкусный чай на свете.
И когда мы выходили дома, в Витебске, я всегда завидовал людям, которые ехали дальше. Мне казалось, что они такие счастливые, потому что живут в таком далеком и чудесном городе, до которого нужно ехать аж целую ночь. И когда я стану взрослым, я обязательно поеду на него посмотреть на этом поезде.
Потом я долго жил в Минске, редко ездил этим поездом, в основном, на машине, но он так и оставался Поездом Домой.
И вот ехал я на этом поезде домой, где от дома теперь уже лишь четыре холмика на кладбище и думал: мне 42, а я все еще не доехал до Ленинграда, наверное, так и не вырос... и прав был Гришковец - нет в мире никаких взрослых людей, а есть постаревшие, повидавшие и усталые дети...
И объехав половину Земли, пожив в разных странах, у меня всегда было вот это "домой", которое было связано с этим поездом, родителями, дедом и бабушкой, а теперь его нет. Ну, т.е. оно есть, но не здесь. Оно там, в этих мои воспоминаниях... И Поезд Домой теперь уже и не домой, а просто поезд Брест-Санкт-Петербург, который везет меня на кладбище ко всем моим близким, проститься с последним из ушедших...
И что далекий и чудесный Ленинград, оказывается, был не так и далеко, и вообще, мир, до смешного, маленький, и до Санкт-Петербурга всего-то час лету на самолете из Минска...
И то еще, что еду я на этом поезде, видимо, в последний раз, потому что...
Потому что не поеду я на нем в Санкт-Петербург. Самолетом, автобусом, автомобилем - да, а вот поездом - нет. Пускай он так и останется городом из моих воспоминаний, где живут чудесные, взрослые и счастливые люди, которые могут ехать в свой красивый и невероятно далекий Ленинград моим Поездом Домой.
Пост не лайков ради, просто выговориться.
Ну и по старперски: Всем бобра!
Я про случай, где пьяный мудак ударил ребенка, 4-5 лет. Сказали, что ребенок не пострадал. Возражу....пострадал, на всю жизнь.1986 год, я во 2 классе, иду домой. Слышу:- Э, иди сюда.За мной бежит какой то мужик.Я от ужаса заорал и забежал в детский сад. Упал в снег и орал, видел как ко мне приближается этот чел. Меня спасла тетка, которая выскочила и тряпкой прогнала этого мудака.Я все к чему. Мне 45 лет. И мне редко, но снится, как я убегаю, ору и....просыпаюсь.Это на всю жизнь
Телеграм - Три мема внутривенно
В один из 366-ти дней 1996-го года я всё таки окончательно заебал своего батю и он решил, что если мы и протянем ноги с голоду, то это будет хотя бы в тишине, без "когда когда когда когда когда когда мы купим компьютер? ". Это был очень короткий период нашего достатка (достатка по меркам 90-х, т.е мы могли даже кушать и даже еду:) и таки хитрыми путями нашлась сумма на прекрасный DX 386 с 8 мегабайтами оперативки, 40 МЕГАбайтами на жёстком диске, EGA видеокартой, в лежачем корпусе.
Как только это чудо заработало случился фундаментальный разрез моей жизни. На "до" и после. Больше моя жизнь никогда не будет прежней.
Проработал компьютер неделю - я убрал в папку ненужный файл command.cоm и потом он почему-то перестал загружаться.
По братски взрослый сын наших друзей семьи починил нам ПК. Сказал, что бы я, не лазил, где не надо и с гордым видом удалился. Примерно на неделю. Ещё через неделю он опять вытаскивал из своего компьютера дисковод 3.5, своего у меня не было, брал дискету с Ms DOS и шёл к нам. На 6-7 неделе он сдался. В очередную итерацию починки(уже на аппаратном уровне) он усадил меня за комп, зашёл в появившуюся папку и сказал - еще раз и я тебя прикопаю за гаражами это Паскаль, такой язык программирования, на нём ты можешь делать всё. Вообще всё, что захочешь. Даже написать свою операционную систему, что бы это не значило. Читай книги, повзрослеешь- расскажу тебе про Си и ассемблер.
Это был выстрел в яблочко. Меня потеряли. Меня потеряли родители, друзья, двор, школьная учёба. Я сидел днём после школы в компьютере, пока силком не загоняли в кровать, сидел сутками совсем не спав, в субботу и воскресенье.
К лету того года я изрядно, в очередной раз, набрал косяков по успеваемости в школе и как ни странно самые большие проблемы у меня были по алгебре и геометрии. Не помню была ли информатика, но если и была то по ней тоже были проблемы. К концу учебного года мне необходимо было сдать всю дисциплину по квадратным уравнениям. Эти уравнения ни как не могли уложиться в моей тупенькой голове и я был готов продать душу лишь бы от меня отстали с ними. В моменте я твердо решил решать их будет кто угодно но только не я.
План был коварен, хладнокровен, хитёр и практически не законен - я напишу коварную программу, которая будет выдавать решение, сама за меня всё считать а мне надо просто переписать всё ручкой в тетрадь. И всё! Это гениально - компьютер всё сделает за меня. Преступление века, без улик, без следов, без зацепок, никакой Коломбо не докажет, что это сделал за меня кто-то. Свидетелей нет. На всякий случай сделаю самоликвидацию программы.
Масштабный взлом всей системы образования, виде авторешатель.exe занял несколько большее количество времени, чем я себе представлял по фильмам про крутых хакеров, но оно пролетело незаметно. Каждый аргумент функции print наполнялась зловещей гениальностью и я чувствовал как от моего детища содрогается сам Линус Торвальдс, а Кевин Митник будет ссать кипятком и охотится за исходниками из самой Калифорнии. Хотя не о первом ни о втором я тогда не знал. Когда через неделю программа выдала первый раз правильное решение я не мог усидеть на месте от своего всемогущества. Если бы не домашка по другим предметам я бы и банки научился взламывать - думал я, упиваясь своим превосходством. Мухахаха!
Нюанс возник чуть позже, у школьной доски. У учителя неожиданно вкрались сомнения по сданному материалу в виду отсутствия ошибок и она дала контрольную задачу для решения на доске.
Я впал в ступор.. А потом случайно его решил почти устно. Как так то?
И только тут меня осенило какая вселенская несправедливость со мной сыграла злую шутку. Только тут, стоя у доски до меня дошёл совсем незначительный просчёт сверх гениального плана - что бы написать алгоритм по решению квадратных уравнений я всю неделю их решал и нарешал в сумме штук 200 пока прога не заработала.
Сдать надо было 17.
Телеграм - Три мема внутривенно
Его звали Залупа.
Родители тут ни при чем – мы не говорим про имя. Оно мало кому было интересно, тем более, когда есть емкое прозвище.
Начну, пожалуй, с тех времен, когда никакой Залупы не было. Он пришел к нам во втором классе транзитным пассажиром, маленький лысый человек восьми лет. Учительница, Валерия Валерьевна, бегло прошлась по его недлинной биографии и усадила где-то в середине класса. Ботаники грелись на первых партах, распездалы - на Камчатке, так что ему была прямая дорога к неопределившимся.
Анька, влюбленная в меня еще с детского сада, на той неделе болела, и новенького посадили ко мне.
- Валентин! – представился он.
- Круто, чё, – ответил я. Мне он не показался в тот момент Остапом, к которому надо тянуться.
Таким случилось наше знакомство.
Следующий эпизод произошел той же зимой. В классе на стене висел замечательный стенд, скромную половину которого занимал дедушка Ленин, а вторую – его дело. Пестрая коммунистическая агитка в два квадратных метра.
Репутация вождя была безупречной до того непримечательного утра, когда чуть ниже бороды улыбающегося Ильича не появилось слово «ХУЙ». Это стало откровением прежде всего для Валерии Валерьевны. Добрейшей души женщина, к тому времени раздобревшая и телом, представить себе не могла, что второклашки, с трудом справляющиеся с «ма-ма мы-ла ра-му», так уверенно и каллиграфически могут разбрасываться «хуями». Но факт оставался фактом – был Ленин, и был хуй. Не какой-то случайный, походя намалеванный, а преднамеренный, циничный и бросающий вызов партии. Стенд был высоко, и чтоб подписать вождя, злоумышленнику пришлось встать на стул.
В авторстве никто не признался, и после обеда всех заставили прийти, писать всякие слова типа «хомяк», «улица» или «трамвай». Графологическая экспертиза во имя торжества добра.
Были все, кроме новенького. Он рассказывал потом, что совсем забыл об этом, и потому не пришел, но для преподавательского состава это было прямым доказательством вины. Вызвали его мать в школу – с отцом этот трюк не прошел бы ввиду его отсутствия, как такового.
- Такой маленький, а уже себе позволяет такие выходки, - вздыхала Валерия Валерьевна, скрестив руки на лобке, - и я не удивлюсь, если он еще и курит.
Непонятно, как это вязалось между собой. Мать виновника торжества кивала с пониманием и обещала усилить педагогический процесс.
Слухи в школе разносятся быстро, и к тому моменту все знали, что злосчастный «хуй» принадлежал перу (фиолетовому фломастеру, если быть точным) Лехи Дырявого, отъявленного хулигана, прозванного так за отсутствие переднего зуба. В восемьдесят девятом году в начальной школе незазорно было иметь кличку «дырявый».
Не сомневаюсь, что об этом знал и новенький, но не выдал. Просто стоял под осуждающим взглядом Валерии Валерьевны, после подзатыльника матери на виду у всех, гордый восьмилетний пацан с бритой головой. Он не испугался Дырявого – он вообще никого не боялся, просто это бы пошло вразрез с его жизненными правилами. Я так думаю.
***
Прошло несколько лет, и даже страны, в которой мы жили, уже не стало, а в статусе Лысого (тогда его так называли) ничего не изменилось. Никто не брал его в компанию, а тот в ответ не показывал виду, что его это задевает.
Наш военный городок был маленьким – шесть или семь пятиэтажек, плюс школы, начальная и средняя, детский сад, да пара магазинов. Был еще клуб, где проходили торжественные мероприятия и иногда крутили фильмы. Там же проводились дискотеки, и там же Лысый обрел новое прозвище.
Дискотеки устраивались не нами и не для нас, малолеток одиннадцати-двенадцати лет, но нам уже разрешалось присутствовать первые несколько часов.
Светка была хороша уже тогда, и было понятно, что ее ждет большое будущее. Танцевать с ней хотели все, удавалось это немногим. Даже просто подойти решались единицы. Лысый решился.
- Отвянь! – скривила губы она, и, помолчав несколько секунд, добавила, - залупа!
На его беду рядом оказался Славка Комар, и уже наутро никто не обращался к лысому иначе, чем Залупа. Драться было бесполезно, Залупа прижилась мгновенно.
Залупа был примерным семьянином, в отличие от остальных членов ячейки общества. Отца не было – по официальным данным он погиб в Афгане, по неофициальным – мать утопила его в колодце. Ее не посадили – многодетная, а через связи сделала справку, что он погиб, защищая интересы государства, так что теперь семья получала пособие. У Залупы было пять сестер – две старше и три младше. Никто точно не знал, но на семерых детей приходилось не менее четырех отцов. То ли мать их была доверчивой женщиной, и каждому мужику отдавалась, как принцу, то ли просто хотела в своем положении чувствовать себя женщиной, но заканчивалось все роддомом и исчезновением кавалера с горизонта.
Мать наверняка считала парикмахеров героями скандинавских сказок, потому стригла сына сама и только опасной бритвой. Он ходил абсолютно лысый и в порезах, которые потом становились маленькими шрамами.
Залупа часто прибивался к разным компаниям, то на футболе, то зимой в снежки, но был для нас, как Прибалтика Европе.
Он был нерукопожатным элементом школьной структуры, Залупа-одиночка, недоразумение в привычном укладе вещей.
***
Маленький военный городок был окольцован сараями и гаражами, а по внешнему периметру шли огороды.
Я приехал оставить в сарае велосипед, в прекрасном расположении духа, только с озера, пожалуй, лучшего места летом.
Он разгребал завал. Ночью резвился шквалистый ветер, и береза с соседнего участка завалилась на их теплицу. Пиздец пришел и ей, и помидорам внутри. Соседний участок принадлежал главному инженеру. Положить ли хуй или просто ничего не делать – это все к нему. Но попробуй предъявить – сожрет.
Березу надо было распилить, обрубить ветки, растащить все, и потом восстанавливать теплицу. Работы чуть больше, чем очень много, для тринадцатилетнего парня. Но это же Залупа – кто ему помогать будет?
Не знаю, что на меня нашло, но я вернулся в сарай за двуручной пилой – Залупа со своей ножовкой выглядел неубедительно один на один с березой.
Мы хуячили до самого вечера, а потом я перелез через забор и насрал в парнике главного инженера, оборвал все огурцы и сделал им шоколадную панировку. Зло должно быть наказано.
- Я очень хочу вырасти, - сказал он тогда.
- Потом, взрослым, будешь вспоминать детство, и жалеть, что оно промчалось, - ответил я. Пиздел – врагу не пожелаешь такого детства, как у Залупы. Он был единственным мужчиной (пусть и с огромным авансом) в большой семье (тоже не идеальной). Но выбирать не приходилось, ни тем, ни другим.
Мы сидели на теплом рубероиде труб теплотрассы, и я очень хотел, чтоб нас никто не видел вместе. Сейчас мне стыдно за это.
***
- Залупа, пойдем! – в класс заглянула физиономия Дырявого и исчезла.
Тот попытался подняться из-за парты, но я взял его за плечо.
- Сиди.
- Может, там помочь надо? – повернулся он ко мне.
- Сиди, – повторил я.
Залупа оказался нормальным парнем, хоть и не стал для нас своим. Прошло полгода после спецоперации «говняная буря в теплице».
- Не понял!? - Через минуту опять заглянул Дырявый. Теперь уже целиком. – Пошли, говорю.
- Он никуда не пойдет, - сказал я и охуел от своей смелости. Может, дело в том, что в классе были Генка и Боря, мои друзья, а Дырявый выступил соло. Это не мешало ему с корешами сразу после уроков отпиздить меня хоть одного, хоть в компании с Борей и Генкой, но слово уже было произнесено. Зачастую история вершится спонтанно.
- Залупа? – Дырявый проигнорировал меня, но маховик был запущен.
Ему была важна поддержка, и он ее получил. Возможно, впервые в жизни.
- Я никуда не пойду.
Мы подрались после уроков. Скорее, нас отпиздили, хотя их было всего на одного больше. Очень здорово, даже когда тебя бьют, чувствовать рядом плечо, а не пятки за спиной. Плечо Залупы было крепким, а кулаки – тяжелыми. Дырявому потом выправляли носовую перегородку, хотя надо было бы вправить мозги.
Они не перестали доставать Залупу, но это был первый случай, когда получили реальный отпор.
***
В гости к Залупе никто не ходил – занятие бесперспективное и эстетически сомнительное. Сестер полон дом, да и мать к детям относилась с изрядной долей похуизма и небольшой – презрения, хоть к своим, хоть к чужим. Но дело главным образом было в другом. В их подъезде жил Башкир, больной на всю голову человек. Голова его, кстати, была выдающейся, правда, по габаритам, а не начинке. Средних размеров телевизор, посаженный на плечи, такой и сейчас на полках магазинов не затерялся бы диагональю. Его и Башкиром-то из-за башки назвали, а не по национальности. Он вообще татарином был.
Трезвый – отшельник в засаленной майке. Пьяный – Джон Рэмбо во Вьетнаме. Вьетнамцами в такие минуты он считал всех. Даже вьетнамец-участковый старался находить себе дела в другом месте.
Пикантность ситуации крылась в самогоне, который поставила на поток мать Залупы. На этом они и сошлись с Башкиром. Спрос родил предложение.
Башкир был мужчиной видным, хоть и уродливым, мать Залупы тоже эффектная мадам, полностью подтверждавшая тезис о страшной силе красоты. В том смысле, что была страшной и сильной. Страсть появилась не сразу, но окрепла быстро. Мать отправляла детей постарше гулять, маленьких – в другую комнату, и потный Башкир наваливался на нее попыхтеть.
Залупу это страшно злило. Башкиру было похуй.
В один из таких моментов мы и застали его у подъезда. Он, понурив голову, сидел на лавке и вырезал на ней что-то ножом. Нож был прекрасный, швейцарский, его Залупе привез дядька. Реально из Швейцарии - он отсидел в свое время за спекуляцию, а теперь имел бизнес и постоянно мотался по Европе. Раз в год заезжал в гости, всегда с подарками, два года назад привез Залупе нож. «Смотри, чтоб мамка не видела», сказал он тогда. Дядька был словно человеком из другого мира, всегда привозил такие штуки, о существовании которых мы не подозревали, даже если это – обычные шоколадки. Тогда был последний его визит – говорят, убили в Москве.
- Пойдем на водонапорную башню, - предложил я, - голубей постреляем?
Он только покачал головой.
В это время из подъезда вышел Башкир, вытирая руки о сальную майку. Сел на лавку и отвесил Залупе подзатыльник, такой, от которого тот кубарем покинул место для сидения и растянулся в траве.
Башкир ухмыльнулся, и закурил. Он явно только совершил коитус, из-за которого мать выставила сына погулять за дверью. Залупа поднялся на ноги и затравленно посмотрел на обидчика. В его глазах не было обреченности, только голая, пульсирующая ненависть.
- Когда-нибудь я тебя убью.
- Пошел нахуй отсюда, щегол! – отмахнулся тот, но я поверил. При всей своей скромности Залупа умел быть убедительным.
***
Больше дождей, чем в том июле, я не припомню. Но нам это было на руку. Середина девяностых – такое время, когда каждый вертелся в меру сил, и зачастую лопасти винтов воротил легко топили лохов на веслах. Командир части, еврей со стажем длиной в жизнь, нормальным образом прокручивал весь фонд заработной платы через банк, но минимальный срок вклада составлял полгода, и это означало только одно – шесть месяцев всем сосать хуй. Спасались пайком и смекалкой. Мы, четырнадцатилетние, целыми днями пропадали в лесу, потом появлялись где-то в районе трассы Екатеринбург – Пермь с полными корзинами грибов. Торговля шла бойко, тогда мы постигали азы коммерции. Обладателям отечественных машин порой нарочно называли неподъемные цены, чтоб отвадить, и ждали, когда же тормознет мерс, и щедрый новый русский отвалит нам деревянных.
Так было и в тот день. Последнее воскресенье июля. Все близкие грибные места истоптали, и пришлось шагать дальше. Нас было пятеро – четверо парней и Аня. Она в те времена была настоящей пацанкой, и часто шаталась с нами.
К трассе вышли около восьми вечера. От солнца остался подкрашенный край неба, но грибы надо было продать сегодня. У меня корзина больших белых и пятилитровое ведро маленьких, крепких, высшего сорта. Элита блядь. Я вообще, за месяц принес родителям денег почти столько же, сколько они бы заработали за полгода, если б им не забывали платить.
- Завидую я тебе, - сказал он улыбаясь. Мы ссали за автобусной остановкой, пока наши коллеги по бизнесу на трассе рекламировали грибной товар.
Я не понял сначала. Чему завидовать-то, когда ссым? Член у меня больше? Или напор сильнее? Струя более правильной формы? Скорее всего, последнее.
- Если бы меня любила Анька, знаешь, каким бы я был счастливым? – он все так же ссал и улыбался.
Это правда, я говорил уже, что Анька влюбилась в меня еще в детском саду, и вопреки логике, до сих пор сохранила чувства. Я просто принимал это, как данность. Хотя, признаться, она становилась весьма симпатичной девушкой.
- Я не против, если что, - пожал плечами и тоже улыбнулся.
- Да что ты понимаешь, - по-доброму отмахнулся он, но взгляд его был серьезным и каким-то… взрослым, что ли.
Минут через десять тормознула тонированная бэха. Она громко пердела, будто мотоцикл. Серьезная, новая. Нам фартило. Прикинул, что можно просить не меньше сотки, хоть за ведро, хоть за корзину.
Правила джентльменства никто не отменял, потому сначала товар предлагала Анька. Мы встали кучкой следом. Из машины какое-то время никто не выходил – всякое бывает, может, у человека деньги в трусах или ремень никак не отстегивается.
Наконец распахнулись все четыре двери и оттуда вышли мужики – по одному из каждой. Самому старшему из них не было и тридцати, но они всяко были вдвое старше нас. Только тогда мне стало немного не по себе. Заметил, что машина была без номеров, и эта наблюдательность не добавляла оптимизма.
- Так, мелюзга, чё там у вас? Грибы? – водитель сплюнул на землю, небрежно, и достаточно зловеще. Они все были в кожаных куртках, и это в июле.
- Уралмашевские… - шепнул Генка. Это было тихое, неброское слово, бьющее почти в самое основание пирамиды Маслоу. Бравые, и не очень, ребята, по заветам Дубчека строящие бандитизм со славянским лицом, это были те люди, с которыми очень грустно иметь конфликт интересов.
Принадлежали эти четверо к группировке, или вся мишура была частью имиджа – неважно. Мы реально обосрались.
- Эй, щегол! – обратился второй к Аньке. – Почем ведро отдашь? Задаром?
- Полтинник! – небрежно ответила та, - и это только за грибы. Ведро не продается.
- Ты – баба что ли? – хохотнул водитель. – Да еще и резкая. Люблю таких.
Анька сделала шаг назад.
Уралмашевские переглянулись.
- Значит так, хуесосы, - озвучил свой план третий, со шрамом ото рта до уха на левой половине лица, - вы сдристнули отсюда, а с девочкой мы прокатимся.
Коротко, ясно и очень страшно.
Водитель пнул ведро Генки, и грибы полетели в овраг. Невелика потеря, когда ставки серьезно возросли. Шрам глянул на четвертого, тот чуть кивнул, будто давая разрешение. Вся компания с блядскими ухмылочками, которые тем сильнее хочется стереть с лица, чем меньше имеешь на это возможности. Заходили полукругом, шрамоватый раскинул руки.
Анька с мольбой в глазах обернулась ко мне – к кому же еще, я ж, блядь, ее Дон Кихот. Представляю, как ей было страшно тогда, если сам я почти щелкнул тумблером «обосраться».
В фильмах в такие моменты начинается экшн – у нас начинался пиздец.
Из-за моей спины вышел Залупа.
- Я их отвлеку, - шепнул он, - а ты хватай Аньку, и бегите со всех ног. Лучше врассыпную – за всеми не погонятся.
Я не знал, как он будет отвлекать отморозков – не Байрона же читать? Чуть кивнул Генке и Боре, вроде поняли.
Валентин сделал два быстрых шага вперед, отодвинул Аньку за спину и толкнул ко мне.
- Вы чё, хуесосы? – четвертый, который до этого молчал. – Попутали?
Рано, слишком рано. Я взял Аньку за руку и подтянул назад. Этот был главным, и в шоу «Интуиция» на вопросе «Человек, который убивал?» я бы точно показал на него.
Главный сделал шаг к Залупе, вытянул руку, чтоб схватить дерзкого юнца за лицо.
- Бегите!! – громко крикнул тот. Мы с Анькой бросились в отделявший нас от леса овраг. Боря с Генкой через трассу в другую сторону, разводя траектории. Краем глаза я видел, как Валентин ударил главаря куда-то в район печени – до лица было не достать. Хорош отвлекающий маневр, ничего не скажешь. Теперь бы успеть ему удрать. У меня был ценный груз – Анька, так что помочь я не мог. Только взобравшись по ту сторону оврага, позволил себе оглянуться. Охуел.
Валентин не собирался убегать. Он острее нас чувствовал правду жизни – всем вместе никогда не бывает охуенно, и за каждое благо всегда кто-то платит.
- Пидарас! – орал главарь. – Он меня порезал.
Теперь я увидел, что Валя бил не кулаком – тем самым швейцарским ножом, самой дорогой своей вещью. Вогнал по самую рукоять, увесистую, с белым крестом в красном квадрате. Вытащил и попытался снова ударить. В этом и был его план.
Первый же удар по голове сбил его с ног. Нож выпал, благополучно подхваченный кем-то из ублюдков.
- Ань, беги! – Я твердо собирался остаться. – К заправке, оттуда позвони участковому, да хоть кому-нибудь.
Пока перебирался через овраг, двое погрузили главного в машину, а третий, Шрам, бил лежащего Валентина. Злосчастный нож мелькал в его руке. Валя уже не двигался, а этот гондон продолжал втыкать в него лезвие.
- Лыба, уймись! – остановил его водитель. – Он жмур уже, придурок! Поехали.
Лыба, здоровый черт, как тряпку швырнул Валю в багажник. Нет тела – нет дела. Поднял взгляд на меня, на четвереньках выбирающегося из оврага, и я возблагодарил небеса, что у него в тот момент не было либо времени, либо пистолета.
Вряд ли это были уралмашевские, но Вале от этого не легче. Когда говоришь, что всех закроешь спиной, все же ждешь рядом такого же безумного, сумасбродного плеча. Счастье, если дождешься.
Он очень хотел стать таким, как все мы, честно снося ухмылки и равнодушие, не понимая цены своей уникальности и не держась за нее. Больше всего на свете он хотел вырасти, и стал взрослым в четырнадцать. Он жил и ушел Человеком.
И теперь, в последнее воскресенье июля, когда любой уважающий себя моряк уже к обеду ни за что не останется сухим, я всегда вспоминаю своего друга, который оставил этот мир, подарив ему нас.
Я помню.
Его звали Валентин.
Наболело, блять.
Отдыхать я обычно езжу одна. За границу. В географии Европа-Африка-Карибы.
Детей я не люблю и стараюсь выбирать отели Adult или зоны отелей без детей, но это не всегда возможно.
И меня блять заебало, что когда родители с детьми приезжают на отдых, они сами типа в отпуске, а за их детьми должны следить все подряд.
Египет. Лежу у бассейна по соседству со стаей возрастных немцев. Плотные такие мужики, забитые татухами - ну, возрастная стая байкеров. Чо-т мы там с ними шутим между собой весь день, хорошие мужики, короче. В какой-то момент краем глаза наблюдаю едва научившегося ходить ребенка. Он нашел трубочку для коктейля и решил попить через нее воды из бассейна. С глубокой стороны (3м). Сел на корточки и пытается окунуть трубочку в воду. Мы с мужиками синхронно подбираемся и привстаем. Конечно, он ебнулся в воду. Немец быстро метнулся и вытащил его.
Кипр. Чилю на лежаке с холодным вином, смотрю, как десятилетние пацаны, явно занимающиеся плаванием, занимаются всяким "смотри, как я могу". Но на них смотрит маленькая девочка. В какой-то момент она отбрасывает свой надувной круг и прыгает в бассейн, падая на воду животом. Подрываюсь, разливая вино; сигаю в бассейн, пацаны помогают мне ее вытащить. Вылезаю следом. Что делать с чужим ребенком, я не понимаю. Сдаю персоналу, говоря, что она ударилась животом о воду. Девочку уводят.
Турция. Валяюсь у моря на пирсе, иногда спускаясь по лесенке в воду, дабы охладить телеса. В очередную попытку спуска передо мной оказывается бесхозный мальчик. Он подскользнулся на заросшей водорослями лестнице, приложился о металл и потерял сознание. Я успеваю выставить ногу, зацепить его и перехватить рукой. Вытащить не могу, отпущу - утонет. Ору на всех языках. Подбегают, помогают. Пацана приводят в сознание и подоспевший персонал утаскивает его в отель и, вероятно, в больничку (у него была разбита голова).
Доминикана. Дети плещутся в относительно мелком бассейне. Я лежу на лежаке в воде, наслаждаясь мамахуаной. Из неги меня вытаскивает странный плеск воды рядом. Так и есть - дети пытаются топить друг друга, и, видимо, получается. Пытаюсь орать нечто несвязное на испанском и английском, гребу к детям, вырываю из-под воды маленькую девочку. Она еще в сознании. Ору на детей. Ору на бармена (бар в бассейне), чтоб позвал администратора. Сдаю детей ему. Он вызывает отельный кар, их увозят толпой.
Чего же не хватает в этих моих историях? Родителей рядом, блять. Ни в одном случае вы не видели строчки типа "И тут прибежала мама-папа-бабушка". Родителей рядом не было, как класса. Детей я всегда сдавала спасателям, медикам или администрации.
А мне ваши дети нахуй не нужны. Я пришла бухать лежа на солнце у воды. Я в рот ебала кого-то спасать. Я в отпуске, блять. Но спокойных от таких вот моментов отпусков по пальцам пересчитать.
Ваши дети - ваша ответственность. Будьте так добры.
Меня зовут Власий. Мне 33 года. И я родился на самом холодном участке земли, где проживают люди. Это Республика Саха (Якутия), недалеко от Оймякона (-71,2). И да, зимой у нас на улице температура может достигать -68 градусов.
Есть в моем стартовом точке рождения доля романтизма. Я родился в многодетной семье. Седьмым ребенком из 9 детей. Из них семеро парней. В нашем поселке тогда проживала 1212 людей. Мы живем среди тайги. И единственным источником пропитания стольких ртов было сельское хозяйство. Мы разводили коров, лошадей, кур и свиней. И да, я стал профессиональным дояром в лет 12 если что.
Восьмой ребенок был младше меня на три года. Потому с ним играть было нечего. Было скучно. И в один день во время весенних каникул в 1994 году, зашел сосед Мэндэ со своим внуком.
И спросил: - "А есть ли у вашего дома ровесник, моему внуку?".
И тут мать спрашивает: "А сколько ему?"
Мэндэ: "Вот он стоит. Ему 5"
Мама: "У меня есть мой седьмой ребенок. Его зовут Власий. Ему 4."
Мать оборачивается в мою сторону, и говорит: "Власий, иди и поздоровайся с ним".
Ну я подошел и говорю: "Мин аатым Власий. Онтон эн аатын кимий? (Меня зовут Власий. А как тебя зовут?)
Безымянный: "Меня зовут Коля".
Власий: "Будем знакомы"
И после знакомства все дети разбежались раздеть его зимнюю одежду и впустить побыстрее в зал. Зал у нас был огромным. Стоял настольный теннис, баскетбольный щит у мужской комнаты. Где мы братья спали по двухярусным кроватям. Наш дом всегда отличался детским, непрекращающимся смехом. И для Коли это было неизведанным миром. Ибо он как и я, имел мелкого брата. С которым было рано играть. Вот на этой ноте мы и словили общий вайб. Тогда каждый ребенок начал рассказывать свою историю Коле. А Коля изначально был для меня забронирован, так что я по праву его оттаскивал от остальных и рассказывал о своем. И вот на этом этапе, Коля и выдает мне базу. Он говорит что у него дома есть, персональный компьютер.
У него еще стояла защитное большое стекло. Фото из интернета.
Мне повезло что я родился среди многодетной семьи, и вдвойне повезло, что наша Матушка работала в местном сельском клубе, режиссером. Потому мама оттачивала свои постановки перед репетицией на нас детей. И каждый из детей со временем мастерски овладели навыком описания.
Мама во время студенчества в театральном колледже. 1973 год.
Как это выглядела на практике?
1. Мать, заставляла всех детей выучить стихотворения, отрывки из Якутского эпоса «Олонхо» (а это на минуточку, произведение признанная ЮНЭСКО как нематериальное наследство человечества) и принимала экзамены внутри дома. Мы учились исполнять на местный варган (хомус), имитировали горловое пение с неокрепшим голосом и учили длинные скороговорки (Чабырҕах). В скором времени своими силами основали Детский драматический театр, но мы это к этому придем чуть позже ибо именно там и ПК появилась дома.
1995 год. Я в желтом свитере. Старшие сестра исполняют Осуохай а Ганя исполняет фрагмент пения бога Нижнего Мира Уота Уһутааку.
2. Родители во время ужина заставляли всех школьников отчитываться и рефлексировать пройденный день. В деталях. Это означало "Что вам снилось?", "Что рассказывают в школе?", "Какие домашние задания дали?" Представьте. Порой с нашего дома, одновременно в школе учились 5 детей из семьи. Если Коля учился в 11 классе, Марианна в 8 — м, Гаврил в 5 — м, Аня в 3-м, то я поступал в тот год в 1 — й класс.
Если что, я у мамы на руках)
И в такую инфраструктуру заходит новый друг Коля. Он сезонный друг. Т.е. друг который приходит со столицы, летом к Бабушке и Дедушке. Они с учительской династии. У них театра нету от слова совсем. И первый заход к его дому было другим миром. Даже кухня по другому пахнула. Бабушка Мавра Игнатьевна была очень строгой бабушкой. И вот в таком другом мире, начинается и ветка персонального компьютера. А вот когда будучи в своем доме, в своей игровой комнате усевшись на колени свою дочку (в 2016) играть так это совсем другой мир. Но об этом в будущем.
Вот этот дом и есть мой нулевой километр. Дом Бабушки и Дедушки Коли.
Так таковую революцию знакомство с ПК для меня не совершил. Он из себя представлял синий экран Ms — Dos с английскими буквами. И наше дело было правое когда поняли что файлы с окончанием *exe запускает игры. Лимит использования Пк было ограниченным, потому что комп был дяди Коли Владимира. И он давал нам максимум час времени для пользования. И когда Коля приезжал то мы молниеносно ударились каждый раз в поисках заветного *exe файлов. Так и запустили Prince of Persia, Test Drive, Warcraft 2.
И вот, главная мысль. Благодаря Коле я стал единственным в семье который мог рассказать не о скучных буднях школьной жизни, а нечто БОЛЬШЕЕ. Не о скучных моментах когда злая соседская собака Чысхаан укусила Галину Ивановну, а нечто БОЛЬШЕЕ. Не очередную выходку брата пьяницу отца, а нечто БОЛЬШЕЕ. И я в этом увидел большой потенциал. Ибо моей задачей стало зажечь сердца и глаза моих братьев.
Ганя, Власий и Аня.
А начинал я свой питч своему самому близкому брату Гаврилу. Он пятый ребенок а я седьмой. Между нами родилась девочка Анна. И Ане всегда неинтересна была тема компьютера. Она всегда в этом видела слабость, увиливание от общих работ. Якобы вместо того чтобы помогать хозяйству, Власий предпочитает проводить время у Коли за компом. Тогда уже понимал, что в большинстве случаев, девочкам мир исходящая по ту сторону экрана будет неинтересным. И как показала практика, я практически не ошибся. Потому я рассказывал все своему брату. А Гаврил был другим. У него глаза загорались когда слушал слово «Рептилия, Лю Кэнг, Дум» и т.д. Показывал приемы, озвучивал их, падал, и всячески всеми частями телом показывал что видел. Таким образом я понимал в каких моментах мой питч слаб, в каких моментах убрать лишнее, и готовился к самому главному. Предподготовительному рассказу перед сном старшим братьям.
Вот они слева направо. Эдуард, Николай и Спартак. Кто из них думаете, первенец?
Во время подготовки ко сну подготовить питч для своих старших братьев о какой-то новой игре стало для меня целью. Потому что рассказывать о школьных буднях было скучно, а мир ПК было интересным. Рассказать что есть игры, где ты можешь управлять машинами. (Test Drive) О том что там есть машины которые показывают в фильмах, и что там даже крутятся колеса. Рассказать о мире, где ты как Орел смотришь на мир свысока и управляешь зелеными людьми (Warcraft 2). В моем лексиконе появилась слово «Графиката крутой" (Крутая графика). И я стал первым инноватором семьи, который вовсю у себя дома принес англоязычные термина. Это было замечательно и необычно. И я понял что братьям всегда буду подбирать только отборный контент, из того что было в деревне. А на улице 1995 год. Тайга. Нету интернета. А по телевизору только 2 канала. Это Орт и местный канал "НВК»
Отец играет в домашний мас — рестлинг шваброй с младшими братьями. Семен и Иван.
