Вечером, около двадцати двух часов, с потолка, на паутинке, спускается паук. Он это делает так, что бы я его видел.
Я перехватываю его во время спуска и отправляю за дверь. На улицу. Живу в своем доме.
Следующим вечером снова паук. И так на протяжении длительного времени.
Мне кажется это один и тот же паук, и я его так выгуливаю.
Телеграм - Три мема внутривенно
Одна впечатлительная Мадам (пьяненькая чуть-чуть, надо признаться) отправилась однажды вечером вынести мусор. Накопилось всякого, знаете ли – собакины погрызушки, пустая бутылка из-под вина, апельсиновая корочка и ворох несбывшихся надежд.
Ну, пошла, значит. Собаку свою старую кликнула, рейтузы домашние с независимым видом повыше на пузо натянула и идёт. И ничего никого никому не предвещало. Вот совсем. Вечер и вечер. Прохладненький, хоть и июль.
И вдруг слышит Мадам - ПИИИИИ! Истерическое такое. Многоголосое. Прямо из мусорного бака! Можете себе представить?
Мадам икнула. Посмотрела на Собаку – слышишь, да? Собака плечами пожала и хмыкнула. Ещё бы не слышать! Такое взволнованное ПИИИИ кто хочешь услышал бы. Даже глухой и даже на луне.
Ну, что делать… Игнорировать такое пиканье – себя не уважать. Явно же не просто так пикают, а прям очень даже по делу. Возможно, неотложному. Полезли в мусорный бак смотреть – кто там такой настойчивый. Мадам в бак опасливо заглядывает, Собака на всякий случай бдительно страхует, вдруг срочно драпать понадобится и дурынду эту любопытную спасать. Мало ли кто там так пикает!
И вот смотрит Мадам в бак – а там пакет. Шевелится. И в пакете этом что-то микроскопическое уже даже и не пикает, а так, вяло покряхтывает. Поморщилась Мадам, конечно… на относительно чистые ладошки прощальный взгляд бросила и таки достала Загадочный Пикающий Пакет из зловонных и гибельных недр помойки.
А там – котятки! Крошечные! Как скукоженные креветочки! Четыре штуки! Да ещё и беленькие, что характерно! А Мадам всегда к беленькому необъяснимую слабость питала. Даром что собачница и Собака у неё чернее кирзовых сапог.
Ну кто бы устоял? Вот и Мадам не устояла. Загрузила добычу в маечкин подол и бегом к дому, пока не отобрал никто. Ценность же несусветная.
Прискакала домой сама не своя. Аж запыхалась. А дома у Мадам Отрок Язвительный живёт. Подошёл настороженно глянуть, чего там ещё дурная маменька в дом спомойничала, и обмер. Дай-ка сюда, женщина, - говорит. - Уронишь или поломаешь чего, знаю я тебя.
Сгрёб добытое в свою берлогу, на подушечках устроил, одеялочком накрыл и побежал грелку включать и молочко козье срочно подогревать…. Ну и завертелось у них. То накормить, то животик помассировать, то колыбельную немузыкальным голосом исполнить. Много дел, когда такое пикающее счастье в дом привалило.
Долго ли, коротко ли, а добыча-то подрастать стала. И теперь стало видно, что это не креветочки скукоженные вовсе, а вполне себе приличные кошенции образовываются. Грех такими с народом-то не поделиться. Это только жадины-говядины себе всё счастье заграбастывают, приличным людям не гоже так. Вот и уехали трое из четверых пушистиков по новым домам – песенки мурчать, лоточком шебуршать, вкусняшки кушать и прочие фокусы фокусничать.
Осталась только самая тощенькая да слабенькая. Никто на неё глаз не положил – на что там ложить-то, рёбра одни да шкурка белобрысая. И глаза во всё лицо, раскосые и задумчивые. Мадам её звала жалостливо сначала Кисюсенька, а потом и вовсе Сюсенькой звать стала за несерьёзное телосложение. Да и Собака старая уже как-то вот смирилась с этим недоразумением. Стала у пуза малявочку греть, из мисок своих подкармливать и даже Тряпочного Мишку ей подарила. Прониклась к заморышу! А Сюсенька Собаке стала уши язычком нализывать. Дескать, что ж ты чёрная-то такая. Дай-ка полижу, может и станешь беленькая!
Так и живут поныне. Сюсенька мишкой Собакиной играет, балуется. Собака смотрит снисходительно и ухмыляется в мокрый нос – ишь, пигалица! А Мадам любит обеих до смасшествия и удивляется – такое счатье да на помойке подобрать! Чудеса!
Живёт в моём подъезде тётушка одна. Сына потеряла 10 лет назад. Авария.
Забрала взрослого, брошенного мопса из питомника для собак. С тех пор всегда с ним. Такая крепкая тётушка, гоняет на велосипеде на работу. И пса всё время выгуливала с пакетом для какашек. Всегда здоровается и хорошая, по ощущениям. Пёс сдал сильно. Ноги отказали. Теперь постоянно вижу, как она его выносит погулять в переноске. Летом на травку. Зимой на снег. И там с ним играет....
Пёс ей ,видимо,немного сына заменил, хоть чуть- чуть.Любит его. .. Не представляю, что она пережила, после смерти сына, надеюсь никогда этого не узнать на своей шкуре, но как же она нежно к псу относится. Это... Я не могу это передать словами... Она его обожает.
Мне очень жаль, что так у неё произошло с сыном. И очень рад, что пёс, симпатяга, старичелло обрёл такую нежную хозяйку...
П. С. Написал, потому, что прямо сейчас в окно увидел, как она, сидя в сугробе, лепила маленькие снежки и кидала псу, а он их с удовольствием кусал и при этом полз к ним, что бы укусить. А она его хвалила за каждый укушенный снежок... Семья. Теперь у неё такая...
Агентство недвижимости «Теремок» восемь лет не могло продать ни одной квартиры по адресу Канализационная, 6. Это была настоящая клоака, притон и чёрная дыра. Риелторы уже даже не скрывали недостатки и говорили о них прямо в лицо покупателю, чтобы тот скорее передумал, а не срывался во время сделки. Всё изменилось, когда в контору обратился Боря Лопухов — человек с улыбкой лабрадора.
— Стены здесь из картонобетона: слышно, как глухонемые переговариваются через два подъезда, — начал, как обычно, свою экскурсию риелтор, когда они с Лопуховым зашли на объект.
— Прекрасно! Не люблю спать в тишине, — улыбнулся Боря.
Риелтор смутился, но продолжил.
— Батареи холодные круглый год.
— Не люблю, когда душно, — кивнул клиент и изобразил рукой веер.
— Квартиру трижды грабили, — немного завёлся риелтор, чувствуя, что и так много времени потратил на этот бесполезный осмотр.
— Плохую бы грабить не стали, — заметил Боря.
— Здесь водятся мыши! — мужчина показал Лопухову на мохнатого зверя, который, не стесняясь их присутствия, грыз торчащую из стены проводку.
— Прекрасно! Мой Тузик будет в восторге!
Риелтор ошалело глядел на клиента, который всем своим невинным видом показывал, что совершенно искренен. Тогда риелтор назвал ещё десяток причин, до которых обычно даже не доходил в разговоре с другими покупателями. В числе недостатков были неадекватные соседи, высокий радиационный фон, несколько странных смертей, случившихся здесь за последние двадцать лет, и сквозняки — Лопухову нравилось абсолютно всё.
Уже через неделю он передал деньги банку, который изъял квартиру у бывших владельцев за долги по ипотеке, что те выплачивали лишь первые две недели.
В квартиру Лопухов заезжал со своим домашним питоном Тузиком. Из мебели у них были теннисный стол, стиральная машина, пианино и личное кресло змеи.
Соседские старушки смотрели на вечно улыбающегося и галантного мужчину с сожалением.
— Повесится, — тяжело вздохнула Анна Андреевна.
— Повесят, — ответила Ольга Ивановна, — глядя, как Лопухов клеит на дверь подъезда листок с текстом «Просьба не курить на лестнице».
Весь день Лопухов пытался познакомиться с соседями. Он купил большой торт и звонил во все двери на своём этаже, но никто не открывал. Его либо слали в далекие безнравственные края прямо через дверь, либо просто игнорировали. Лопухов не унывал, тем более у него был целый торт.
Первое знакомство произошло в два часа ночи, когда очухавшиеся от предыдущей ночи соседи начали отмечать новую. Полицию никто из жильцов дома не вызывал, все возмущения здесь передавались «морзянкой» по батареям. Вечеринка набирала обороты: по бокалам разливался алкоголь, заиграла музыка. За стеной запел Лопухов.
Десять лет музыкальной школы, одиннадцать лет в академическом хоре, триста пятьдесят два наряда по роте в армии — Боря без микрофона мог комментировать футбольный матч для всего стадиона.
Поначалу Лопухову похлопали. Людям понравился чистый голос, от которого закладывало уши и лопался в руках хрусталь. Но, когда они поменяли трек, а за стеной снова раздалось оглушающее пение, дополненное игрой на пианино, подобного восторга уже не было. Песню переключили, затем снова. Борис знал абсолютно всё: от шансона до К-рор. Он прекрасно владел речитативом и даже смог заткнуть за пояс Лепса. «Рюмка водки на столе» стала последней каплей, как, впрочем, и посудой, из которой можно было пить.
Храбрые ночные защитники творчества Григория Викторовича ринулись к новому соседу объяснять правила приличия и призывать к музыкальной дисциплине. Они спорили, кто будет бить первым, когда открылась дверь и на пороге их встретил Тузик, радостно виляя хвостом.
Позабыв о миссии, храбрецы боялись пошевелиться.
— О! Соседи! А вы как раз к столу! — появился в прихожей улыбающийся самой нежной на свете улыбкой Лопухов.
— Проходите, не стесняйтесь, места на всех хватит, — говорил мужчина, поглаживая питона.
Так и не выдвинув свои требования, наступая друг другу на головы, бойцы вбежали обратно в свою квартиру, где в абсолютной тишине до восхода солнца держали оборону, вскрикивая и дрожа от каждого шороха.
Лопухов огорчился — торт начинал заветриваться. Утром Боря проснулся от сильного запаха жжёных волос, который спустился к нему по вытяжке. Этажом выше жила семья сектантов. Это были мрачные люди, которые уже двадцать лет безуспешно пытались призвать Князя тьмы. В свободное от оккультизма время они работали в техподдержке сотового оператора, где призвать пытались уже их. Круговорот зла — не иначе.
— Добрый день, соседи! — поздоровался Боря, когда ему приоткрыли дверь. — Пришёл знакомиться!
— Уходи, — прошипел мужчина и попытался закрыть дверь, но Борины щёки уже пролезли в щель. Знакомство было неизбежно. Лопухов приносил гостеприимство в чужой дом.
Квартира была настоящей цитаделью ужаса: пентаграммы, чёрные свечи, закрашенные окна. Когда улыбающийся Лопухов с шоколадным тортом в руках переступил порог, из самого тёмного угла ударила радуга, а все висящие в квартире вверх тормашками распятья начали переворачиваться.
В центре зала, на полу, изображал мучения связанный по рукам и ногам обнаженный мужчина, чьё тело было всё в каплях воска.
— Что с ним? — совершенно невозмутимо спросил Борис.
— Через боль и истязания он должен показать нашему властелину, что мы готовы к адским мукам на земле и полностью поддерживаем хаос, — ответила женщина с пластиковым черепом в руке и капнула на мученика горячим воском. Тот всем видом показал невыносимые страдания.
— Интересно тут у вас! — искренне заметил Борис. — Я тут монополию принёс. Не так, конечно, занимательно, но это пока у каждого не будет по одной фабрике!
— Вы должны уйти!
— Но как же торт? Давайте хотя бы выпьем чаю!
— Мы не…! — пытались остановить Лопухова сектанты, но тот уже нашёл где-то чайник и зажёг плиту.
Оккультисты были в ярости: ритуал был прерван, дорогие свечи, заказанные через Ebay, догорали напрасно, а глава семьи чуть не упал в обморок, когда Лопухов ритуальным ножом начал нареза́ть лимон. Они пытались его изловить, но Боря был юрким и уже успел похозяйничать в их холодильнике. Все атрибуты были аккуратно перенесены со стола на антресоли, вместо них появились колбасная и сырная нарезки. Боря ловко нашинковал хлеб и торт, а затем разлил по кружкам чай и, никого не спрашивая, начал рассказывать о себе.
Самый большой кусок торта Боря поставил на пол рядом с мучеником, так как тот должен набираться сил перед новыми истязаниями. Случайно пролив на мужчину горячий чай, Лопухов хотел было извиниться, ведь тот громко кричал и ругался матом, но вспомнив, что ему это в радость, Боря широко улыбнулся и сказал:
— Не благодарите!
Ушёл Боря только после трёх кругов в монополию, когда страдания познали абсолютно все.
— Классно посидели! На следующий призыв принесу твистер! — заявил в дверях Боря.
Следом за ним ушёл и мученик, сказав, что Князь тьмы того не сто́ит и лучше ему вообще не являться на землю, где живёт Лопухов.
У своей двери Боря увидел любопытную картину. На его коврике красовалась свежая вонючая кучка, которую только что сделал огромный ротвейлер, ещё не успевший покинуть место преступления.
Рядом стоял лысый двухметровый хозяин собаки. Мужчина представлял собой груду мышц, обтянутых майкой. Первое впечатление было такое, что он разводит собак для собственного пропитания. Боря уже знал, что эта парочка живёт тремя этажами выше.
— Добрый день, — дружелюбно поздоровался Лопухов, — прошу прощения, произошёл конфуз: ваша собачка почему-то думает, что мой коврик — это её туалет, — максимально тактично произнёс он.
— И чё? — зевнул амбал.
— Я очень прошу вас объяснить вашему великолепному питомцу, что порядочные собаки так делать не должны.
— Не буду, — кажется мужчина экономил слова, чтобы случайно не растерять их при произношении.
— А хотите, я буду выгуливать вашего четвероного друга? Моему Тузику как раз нужны новые друзья! — пришла гениальная идея в голову Боре.
— Заткнись, моль, — произнёс с презрением здоровяк.
Лопухов открыл дверь, и ротвейлер тут же рванул в его квартиру, где начал невоспитанно метить территорию и яростно драть кресло.
— Проходите, милые гости, — обрадовался Боря новым знакомым.
Амбал зашёл внутрь и тут же сплюнул на пол, показав своё отношение к радушию хозяину.
— Ну, и где твоя шавка? — поинтересовался сосед.
— Тузик принимает ванну, вот-вот выйдет, — сказал Лопухов, а сам направился в коридор, чтобы убрать за собакой, и по привычке закрыл дверь на замок.
— Слышал, Рэкси? Ванну принимает, — ухмыльнулся амбал.
Через минуту послышался звук сливающейся воды.
— Ну что, Рэкс, готов поужинать? — спросил здоровяк, когда дверь ванной комнаты приоткрылась.
Лопухов так увлёкся уборкой в подъезде, что решил подмести сразу весь этаж, а потом встретил на лестничной площадке курящего деда. Боря воодушевленно рассказывал ему о вреде курения и своей страсти к скрапбукингу. Минуты, проведённые в обществе Лопухова, превращались в бессмысленно потерянные годы, что было для деда непозволительной роскошью. Он сам не заметил, как прошёл двенадцать шагов на пути к очищению от зависимости и бросил курить, после того как Боря предложил встречаться здесь каждый день.
Когда Лопухов вернулся в квартиру, то заметил, что там было невероятно тихо.
Ему пришлось потратить немало времени, прежде чем он отыскал своих гостей, которые забились в один из углов.
Перед сидящими в обнимку и дрожащими от страха амбалом и псом лежал питон. Разделяла их шахматная доска.
— П-п-п-по-мо-ги-те, — прошептал Амбал.
— Бесполезно, — заявил Лопухов, — мы втроём пытались его обыграть, у него своя тактика. Боря убрал веник и совок, а затем подошёл к Тузику и, взглянув на бледных соседей, сказал: — Знаешь, гостям принято поддаваться.
Питон недовольно шикнул.
— Может, в теннис?! Два на два? — предложил Боря. — Тузик плохо подаёт, а я не умею крутить. Игра может получиться на равных!
Натянув сетку, Боря с питоном начали разминаться. После третьей подачи, когда разгорелась настоящая борьба, качок и Рэкс бесшумно покинули квартиру и направились прямиком на улицу, где оба без промедления справили нужду, вызванную стрессом.
С тех пор собаки обходили дверь Лопухова за километр и вообще старались делать свои дела, как все нормальные люди — на унитазе.
Целую неделю Боря пытался наладить отношения с соседями, разнося по этажам экстремальное дружелюбие и улыбку. Но те лишь отдалялись, стараясь вести себя как можно незаметнее, чтобы, не дай бог, Борис не пришёл к ним в гости на чашку чая. Один мужчина даже умудрился сделать ремонт в своей квартире, не доставая перфоратор из чемодана.
Достаточно быстро подъезд начал окультуриваться. На этажах стали меньше курить, странные личности заходили всё реже, а уровень шума был как в вакууме. Лишь иногда слышался монотонный стук шарика для пинг-понга, который наводил на жильцов тихий ужас.
Канализационная, 6 постепенно поднималась в цене, к ней стали приглядываться разные агентства недвижимости. Через месяц Лопухову позвонил риелтор, который вёл его сделку. Мужчина сказал, что Боря выиграл в какую-то квартирную лотерею и теперь ему дают дополнительную жилплощадь, но по условиям выигрыша он обязан сразу заселиться и провести в новом жилье минимум месяц. Риелтор не стал упоминать о том, что квартира находится в самом неблагополучном районе города…
С тех пор Боря стал выигрывать в подобные лотереи каждые полгода.
Александр Райн
